О "Юбилейном соборе" МП

Доклад на 8-м съезде духовенства, монашествующих и мирян
Суздальской Епархии Российской Православной Церкви.

 

Летом нынешнего года в Москве стал распространяться еженедельник «Пределы века». Это издание именует себя «общественной православной газетой» и сообщает о при­надлежности своих сотрудников к Патриархии. В номере третьем, который вышел сразу после окончания «юбилей­ного собора» Московского Патриархата, «колонка редакции» начинается такими словами: «Несколько знакомых нам свя­щенников и епископов спрашивали, будем ли мы подробно освещать итоги прошедшего Собора. Мы им отвечали, что нет, не будем. И на недоуменные взгляды отвечали и опять отвечаем так: если браться за освещение деятельности Со­бора серьезно, по честному, по православному, то нужно писать о таких диких канонических нарушениях, о таких невероятных экуменических и филетических компромис­сах, что не хватит всего объема газеты».

В сходном положении нахожусь и я. Если бы моей зада­чей стало с дотошностью разобрать трехсот страничный том под названием «Юбилейный архиерейский собор Русской Православной Церкви, Москва, 13-16 августа 2000 года, сборник докладов и документов, СПб, 2000», моё выступ­ление продолжалось бы много дней. А посему в своём со­общении я решаюсь уделить внимание лишь нескольким самым существенным темам. Как знаем, ревнители истин­ного Православия в течение длительного времени требуют от Московской Патриархии нижеследующих шагов: осуж­дение «сергианства», отказ от экуменизма, прославление новомучеников Российских и в первую очередь Августей­шего Семейства. И мы попытаемся взглянуть на их «юби­лейный собор» в свете этих важнейших проблем.

Самый термин «сергианство» возник после 1927 года, после того как «Заместитель Патриаршего Местоблюсти­теля Митрополит Нижегородский Сергий (Страгородский) и Временный при нём Патриарший Священный Синод» опубликовали свою печально известную «декларацию», в которой утверждали свою лояльность палачам России и богоборцам: «Мы хотим быть Православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской ро­диной, радости и успехи которой — наши радости и успе­хи, а неудачи — наши неудачи».

Появление этого позорного документа сразу же вызвало реакцию людей, сохранивших верность Господу Иисусу Христу и Его Церкви. Так будущий Священномученик Архиепископ Иларион (Троицкий) в своём письме от 16 (29) июля того же, 1927 года вопрошал: «Вызвавшее многооб­разные и вполне заслуженные отрицательные критики по­слание митрополита Сергия и его Синода не бросило ли возглавляемую им церковную организацию в омерзитель­ные, прелюбодейные объятия атеистической, богохульной и христоборной (анти-Христовой) власти и не внесло ли страшное нечестие в недра нашей Церкви?» (Сб. Акты Свя­тейшего Патриарха Тихона..., М., 1994, стр. 525.) За про­шедшие семьдесят с лишним лет о «сергианстве» написа­ны сотни страниц. Общее мнение можно было бы свести к такой примерно формулировке: это — экклезиологическая ересь, последователи её полагают, что не только Церковь спасает человека, который становится её членом, но и сами люди — иерархи, клирики и миряне — «спасают» свою церковную организацию, когда идут на недопустимые ком­промиссы и возмутительную ложь.

Но желанием «спасать Церковь» «сергианство» не исчер­пывается. Компромиссы и ложь зачастую объясняются же­ланием того или иного лица обеспечить благополучное и безбедное существование не столько Церкви, сколько са­мому себе. И такое, я бы сказал, «индивидуальное сергиан­ство» заставляет вспомнить сочинение французского писа­теля XVIII века Шамфора: «Брейский кюре несколько раз переходил из католичества в протестантизм и обратно. Ког­да его друзья удивились такому непостоянству, он восклик­нул: "Это я-то непостоянен? Я склонен к измене? Ничего подобного. Мои убеждения всегда неизменны: я хочу оста­ваться брейским кюре"». («Шамфор», Максимы и мысли, характеры и анекдоты, М. 1966, стр. 144.)

А теперь представим себе на минуту: завтра в нашей стра­не к власти снова придут коммунисты или крайние нацио­налисты, какие-нибудь «баркашевцы»... Не может быть ни­каких сомнений в том, что и при подобном повороте собы­тий глаголемый патриарх Алексий II будет по-прежнему за­нимать свои многочисленные резиденции, разъезжать в бро­нированном лимузине и с охраной. Словом, он останется в должности «брейского кюре»...

Не мною первым замечено, что большевицкая партия яв­ляла собою сатанинскую пародию на Церковь. Их съезды соответствовали нашим соборам, у них были свои «муче­ники за веру», свои проклинаемые еретики, свои ритуалы, и даже свои лжемощи — набальзамированный труп, который и по сию пору находится на главной площади Моск­вы... Но мало кто отдаёт себе отчет в том, что сходство КПСС и «сергианской церкви» этим не исчерпывается. Тут есть и некая обратная связь, поскольку Московская Патриархия, возникшая в 1943 году на развалинах Российской Церкви, созидалась большевиками по образу и подобию ВКП(б). Об этом наглядно свидетельствует «Положение об управлении Русской Православной Церкви», которое было утверждено на т.н. «поместном соборе» в 1945 году. Принятый тогда документ аннулировал соответствующие определения законного Поместного собора 1917-1918 г. г., и с тех самых пор высшей инстанцией в Московской Патриархии стало все­властное, самоформирующееся и никому неподотчетное «митрополитбюро» — глаголемый священный синод, а его возглавителем в качестве «генсека» - глаголемый патриарх.

Ну, а теперь несколько слов о самих патриархийных ме­роприятиях, которые именуются «соборами». Начиная с са­мого первого из них, когда по приказу Сталина спешно до­ставленные в Москву восемнадцать сергианских епископов провозгласили своего предводителя «московским патриар­хом», все их сборища походили на съезды ВКП(б) - КПСС. Нынешний «юбилейный собор» не стал исключением — продолжалось это мероприятие лишь четыре дня, а доку­менты, предложенные собравшимся, принимались едино­гласно. Московская газета «Радонеж» в N 15-16 за этот год поместила интервью глаголемого епископа Владивостокс­кого и Приморского Вениамина, он говорил касательно «Определения Юбилейного Архиерейского Собора «Об основных принципах отношения Русской Православной Церкви к инославию»»: «... мы даже не успели как следует ознакомиться с этим документом. Его поставили на голосо­вание практически сразу же после того, как нам раздали текст. Вообще это очень печально, когда архиереи, съезжа­ющиеся на собор, до последнего момента не знают даже, какие тексты им предстоит обсуждать. Да что там тексты: повестки дня не знают. Её выдали нам только накануне. К чему такая секретность, непонятно...» Наивный человек — ему непонятно! Ну, а нам вполне понятно, ведь делегаты на съездах КПСС были точно в таком же положении.

Один из важнейших документов — «Определение собо­ра о вопросах внутренней жизни и внешней деятельности Русской Православной Церкви». В пункте первом читаем:

«Освященный Архиерейский Собор возносит благодарение Богу за Его милости, явленные Русской Православной Цер­кви в XX столетии, отмеченном одновременно многими историческими свершениями и неисчислимыми бедами и страданиями. Собор воздает хвалу Господу за подвиг муче­ников и исповедников, которым утвердилась Церковь Хри­стова. Благодаря этому подвигу, самоотверженным трудам и молитвам иерархов, клира и мирян наша Церковь смогла в условиях свободы в короткие сроки возродить свое сви­детельство и служение».

О «подвиге мучеников и исповедников» мы ещё скажем, а сейчас обратим внимание на последнее утверждение. Со­временные «сергиане» явно лукавят, когда ведут речь о «воз­рождении свидетельства и служения». Самый глагол «воз­родить» согласно толковому словарю Д. Н. Ушакова имеет значение «восстановить после периода упадка.» Если бы «в условиях свободы» состоялось подлинное возрождение, был бы незамедлительно восстановлен административный порядок, который был определен легитимным собором 1917-1918 гг.: появился бы Высший Церковный совет из кли­риков и мирян, Синод стал бы выборным, да и Первосвятителя избирали бы так, как было решено на соборе 1917-1918 г.г. — по жребию из трёх кандидатов. Заодно следо­вало бы избавиться от наименования, которое дал Патри­архии Сталин в 1943 году — «Русская Церковь», и вернуть себе историческое — «Российская». А поскольку ничего этого и в помине нет, можно с уверенностью утверждать: Патриархия не «возродила служение», а в новых условиях продолжает своё прислуживание власть имущим, о чем на­глядно свидетельствуют всем известные факты.

Нарочитое забвение того, что было решено в1917-1918 гг., показывает, что ни один из «сергианский соборов», в том числе и самый последний — «юбилейный», не мо­жет быть признан законным. В Православии издавна со­блюдается канонический принцип: меньший собор не может отменять или исправлять установления большего. А я полагаю, никому не придет в голову утверждать, буд­то какое-нибудь из патриархийных сбор является более представительным, чем Поместный Собор Российской Церкви, такой, какою она была в 1917 году. «Экумениз­му» посвящен один из про страннейших документов «юбилейного собора» — «Основные принципы отноше­ния Русской Православной Церкви» к инославию». Этот текст составлен с обычным для «сергиан» лукавством, т.е. по принципу «и нашим и вашим»: он должен снис­кать одобрение и патриархийных «обновленцев» и тех, кто мнит себя традиционалистами. Последние могут по­радоваться таким постулатам: «Православная Церковь есть истинная Церковь Христова, созданная самим Гос­подом и Спасителем нашим, Церковь утвержденная и ис­полняемая Духом Святым...» «Церковь Христова едина и единственна...» «Совершенно неприемлема <...> так на­зываемая «теория ветвей», утверждающая нормальность и даже провиденциальность существования христианства в виде отдельных «ветвей». Но и «патриархийные либе­ралы», не придут в расстройство, поскольку в цитируе­мом документе еретики именуются «инославными», а монофизитские сообщества - «Восточными Православ­ными Церквями.» И «диалоги с инославными» будут про­должены, и Всемирный Совет Церквей предлагается не покинуть, а реформировать...

Как и во всякой «сергианской» публикации в этом до­кументе наличествуют и умолчания, и прямая ложь. Из­лагая историю отношений Патриархии со Всемирным Советом Церквей, авторы вовсе не упоминают вполне из­вестных фактов: как неприятие «сергианами» экумениз­ма в 1948 году, так и наоборот их вступление в помяну­тый Совет определялось отнюдь не их собственной по­зицией, а прямыми инструкциями, которые они получа­ли из ЦК КПСС и КГБ (МГБ). Во времена сталинской «холодной войны» ни о каком сближении Патриархии с Западом и речи быть не могло, а потому «Совещание глав и представителей автокефальных церквей», состо­явшееся в Москве в 1948 году приняло резолюцию, в которой говорилось: «... целеустремления экуменичес­кого движения <...> не соответствуют идеалам хрис­тианства и задачам Церкви Христовой, как их понима­ет Православная Церковь».

Но вот настала хрущевская «разрядка», и 15 сентября 1960 года Председатель совета по делам религии В. А. Куроедов пишет в официальном документе: «Патриарх принял реко­мендацию Совета о вхождении Русской Православной Цер­кви в члены Всемирного Совета Церквей и расценил это, как крупную акцию со стороны Русской Православной Церкви в её деятельности за рубежом». (Доклад священ­ника Сергия Гордуна «Русская Православная Церковь при Святейших Патриархах Сергии и Алексии», Вестник РХД N 158.) В «экуменистическом» документе «юбилейного со­бора» приведена примечательная цитата из решений т.н. «Всеправославной встречи в Салониках» (1998): «За мно­гие десятилетия православного участия в экуменическом движении ни один из (официальных) представителей той или иной Поместной Православной Церкви никогда не пре­давал Православия. Напротив, эти представители всегда хранили полную верность и послушание своим церковным властям, действовали в полном согласии с каноническими правилами, учением Вселенских Соборов и отцов Церкви и со Святым Преданием Православной Церкви».

Доказать лживость этого утверждения не стоит особен­ного труда, тут достаточно привести три цитаты. Во-пер­вых, один абзац из книги Людмилы Перепелкиной «Эку­менизм — путь ведущий к погибели», (Джорданвиль, 1992, с. 10): «Экуменическое богохульство проявляется по-разному. Так, событие, имевшее место на VI Ассамб­лее ВЦС в Ванкувере, явилось вызовом даже самой экуме­нической программе «постепенности». Участниками этой ассамблеи 31 июля 1983 г. была отслужена «экуменическая литургия» (составленная французским реформатором Мак-

сом Иурианом и принятая комиссией «Вера и устройство» в Лиме (Перу) в январе 1982 г.). Главным совершителем этой «литургии» был англиканский архиепископ Ранси в сослу-жении с шестью протестантами, из коих две женщины-"свя-щенницы": реформатка из Индонезии Каролина Патиазина-Торч и лютеранка из Дании Элизабет Лидел. Кроме на­званных «предстоятелей» в чтении Свящ. Писания и произ­несении ектений приняли участие «православные», дохалкидонцы и римокатолики. Так римокатолический епископ Пауль Вернер из Германии прочитал Евангелие, а «право­славный» архиепископ Кирилл (ныне митрополит Смолен­ский, председатель ОВЦС МП) произнёс следующие слова прошения: «Помолимся, чтобы вскоре достигнуть видимо­го общения в Теле Христовом путем преломления Хлеба и благословения Чаши вокруг одного стола».

Во-вторых, сообщение агентства «Благовест-инфо» от 18 августа 2000 г:«18 августа у восточного фасада храма Христа Спасителя состоялось открытие хачкара - камня с резным изоб­ражением креста в орнаменте, переданного Армянской Апос­тольской Церковью в дар храму Христа Спасителя. В церемо­нии участвовали Патриарх Московский и всея Руси Алексий П и Верховный Патриарх и Католикос всех армян Гарегин П. <...> Совершив освящение хачкара. Патриарх Гарегин II, в частности, сказал: "Из Святого Эчмиадзина мы привезли знак любви. Открывая хачкар на территории храма Христа Спасителя, мы молимся, чтобы крест — символ нашего братства даровал благословение Святой Российской земле, которая на протяжении веков с материнской любовью при­нимала духовных чад Армянской Церкви"»...

А в третьих — Правило 45 Святых Апостолов: «Епископ, или пресвитер, или диакон, с еретиками молившийся ток­мо, да будет отлучен. Аще же позволит им действовать что-либо, как служителям Церкви: да будет низвержен.» Итак, глаголемый митрополит Кирилл, молившийся с еретиками должен быть от Церкви отлучён, а глаголемый патриарх Алексий П, позволивший ересиарху-монофизиту «освящать хачкар» «на территории храма Христа Спасителя», подле­жит лишению сана.

Самым заметным из всех «деяний» «юбилейного собо­ра» стало прославление Святых Царственных Мучеников во главе с последним Российским Императором, чего в те­чение многих лет ждали тысячи и тысячи русских людей. Но и это сделано не без умолчаний и лукавства, т. е. не по церковному. В «Докладе Митрополита Крутицкого и Коло­менского Ювеналия, председателя синодальной комиссии по канонизации святых» читаем: «Последовательно и ме­тодично убивая всех попавших им в руки членов Импера­торской Фамилии, большевики прежде всего руководство­вались идеологией, а потом уже политическим расчётом ведь в народном сознании Император продолжал оставать­ся Помазанником Божиим, а вся Царская Семья символи­зировала Россию уходящую и Россию уничтожаемую». «Комиссия в своём подходе к этой теме стремилась, чтобы прославление Царственных Мучеников было свободно от всякой политической и иной коньюнкгурности. В связи с этим представляется необходимым подчеркнуть, что кано­низация Монарха никоим образом не связана с монархи­ческой идеологией и, тем более, не обозначает "канонизации" монархической формы правления, к которой мож­но, конечно, относиться по-разному». Вот такие уклон­чивые пассажи, и это вместо того, чтобы назвать вещи своими именами.

Стыдно читать, что, дескать, Царь Мученик «продолжал оставаться Помазанником Божиим в народном сознании». Помазанником Божиим он был не только «в народном со­знании», а на самом деле! И таинство Святого Миропома­зания было совершено над Государем в Успенском соборе Московского Кремля, в главном храме той самой Российс­кой Православной Церкви, от лица которой «сергиане» дер­зают выступать. И как можно было умолчать о том, что 2 марта 1917 года в момент отречения Царя завершился мно­говековой период всемирной истории, который начался во времена Равноапостольного Императора Константина Ве­ликого? С того дня не стало на земле Православной Импе­рии, т.е. был «взят от среды удерживающий» (2 Фее. 2, 7). Ведь известно, что «идеология» большевиков — богобор­ческая, сатанинская, а потому, расправляясь с Православ­ным Царем, они не только уничтожали некий символ, а убивали Того, Кто помимо всех титулов своих именовал­ся «Хранителем веры».

Наивные приверженцы Московской Патриархии никак не могут взять в толк, отчего долгожданное прославление Го­сударя совершилось так невразумительно. Этим недоумевающим я могу предложить вполне удовлетворительное объяснение. В 1993 году настоятель московского храма «Никола в Пыжах», протоиерей Александр Шаргунов поставил в своей церкви большую икону Царя Мученика. Дня через два ему позвонили из Патриархии и приказали икону

убрать, а самому настоятелю надлежало прибыть в Чистый переулок для разбирательства. Там с Шаргуновым беседо­вал секретарь глаголемого Патриарха, глаголемый епископ Арсений. В порыве откровенности сей последний заявил:

«Мы все, и Патриарх в том числе, почитаем Царя Николая святым. Но прославить его мы не можем — на нас ополчат­ся и коммунисты, и демократы...» Эта фраза объясняет все последующие события. В страхе перед коммунистами и демократами «сергиане» в течение многих лет тянули дело с прославлением Царственных Мучеников. И канонизация состоялась лишь теперь, в двухтысячном году, после избра­ния президента Путина, когда шансы коммунистов вернуть­ся к власти стали равны нулю, — наконец-то их можно не бояться. А страх перед «демократами» у Патриархии ос­тался и, может быть, даже усилился. Вот почему в «деянии юбилейного собора» говорится о екатеринбургском преступ­лении восемнадцатого года, но нет ни слова о том, что про­изошло в марте семнадцатого. Но мы-то знаем: Царя Муче­ника заставили отречься от Престола не большевики, не Ленин со Свердловым, а изменники — генералы Алексеев и Рузский, да заговорщики-думцы — Родзянко, Гучков, т.е. тогдашние «демократы». И от страха перед их последыша­ми на «юбилейном соборе» о т.н. «февральской революции» не было произнесено ни слова.

В своём докладе «председатель синодальной комиссии по канонизации святых» глаголемый митрополит Ювеналий говорил: «Мы стремились учесть и факт канонизации Цар­ской Семьи Русской Зарубежной Церковью в 1981 году, вызвавший далеко не однозначную реакцию как в среде русской эмиграции, некоторые представители которой не увидели тогда в ней достаточно убедительных оснований, так и в самой России...» И опять умолчание. У самой Пат­риархии прославлении Царственных Мучеников и всего сонма Новомучеников и Исповедников Российских выз­вало реакцию вполне однозначную: они решительно осу­дили деяние Зарубежного собора и объявили это актом чисто политическим.

Хула на новомучеников и исповедников XX века содер­жалась в выступлениях «сергиан» начиная с 1927 года. Уже в их знаменитой «декларации» есть осуждение «по­литических симпатий» тех, кто не признавал законность безбожной власти. А в интервью, которое Митрополит Сергий дал в 1930 году газете «Известия», мученики за веру были объявлены политическими преступниками:

«Репрессии, осуществляемые советским правительством в отношении верующих и священнослужителей, приме­няются к ним отнюдь не за их религиозные убеждения, а в общем порядке, как и к другим гражданам, за разные противоправительственные деяния.» (Известия ЦИК, 1930, 16 февраля.) Дальше — больше. Т.н. «поместный собор» 1945 года распространил через Телеграфное Аген­тство такую вопиющую ложь: «Никогда в России право­славие не подвергалось систематическим преследовани­ям, никогда не было убийства христиан, как в древнем Риме. Ничего этого не было. <...> Антирелигиозная рабо­та никогда не получала непосредственной поддержки пра­вительства... <,..> Говорить о нетерпимости и преследо­ваниях религии в СССР — это значит идти против исти­ны». Этого заявления вполне достаточно, чтобы объявить «сергианское мероприятие» 1945 года «разбойничьим со­бором»: Церковь Христова — «столп и утверждение исти­ны» — ни в коем случае не может изрекать заведомую ложь.

Но дело отнюдь не ограничивалось ложью и хулою на но­вомучеников и исповедников. Митрополит Сергий и его при­спешники обрушили на несогласных с ними архиереев и клириков беззаконные решения. Вот несколько примеров (я цитирую по книге «Акты Святейшего Тихона, патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и пе­реписка о каноническом преемстве высшей церковной вла­сти», М., 1994). 16 марта 1928 г. — «Деяние заместителя патриаршего местоблюстителя и временного при нем свя­щенного патриаршего синода», читаем: «Епископ Виктор (Островидов), Дмитрий (Любимов), Сергий (Дружинин), Алексий (Буй) и др. были запрещены в священнослужении собором епис­копов — временным патриаршим синодом... Преосвященные — Ярославский Мигрополит Агафангел (Преображенский), Уг­личский архиепископ Серафим (Самойлович), бывший Перм­ский архиепископ Варлаам (Ряшенцев), викарий Ярославской епархии епископ Ростовский Евгений (Кобранов), бывший Гдовский епископ Димитрий (Любимов), Копорский Сергий (Дружинин), Шадринский епископ Виктор (Островидов), Ни­кольский епископ Иерофей (Афоник) и епископ Алексий (Буй) <...> подлежат церковному суду и должному наказанию. <...> Указанные епископы, в том числе митрополиты Агафангел (Преображенский) и Иосиф (Петровых) <...> по церковному обычаю должны быть лишены всякой священнической чести, подлежать не только запрещению в священнослужении, но и низложению, как отступники, сотворившие раскол».

А теперь заглянем в список новомучеников и исповедни­ков Российских, который был утвержден на «юбилейном соборе». Там мы с удивлением обнаружим имена «лишен­ных «сергианами» «всякой священнической чести» митро­полита Агафангела (Преображенского), архиепископа Се­рафима (Сомойловича), епископа Виктора (Островидова) и многих иных мучеников, которые решительно отвергали раболепство и ложь Московской Патриархии... Естествен­но возникают вопросы: Что же происходило в Российской Церкви в те далёкие времена? Кто был прав — большевицкий прислужник митрополит Сергий или те, кого он «зап­рещал» и «низлагал», именуя «отступниками, сотворивши­ми раскол»? «Юбилейный собор» обошёл эти вопросы пол­ным молчанием, и тем самым Патриархия еще раз прояви­ла свою беспринципность и абсолютное пренебрежение к существующему в Православии каноническому праву. На «юбилейном соборе» прямые наследники Митрополита Сергия пропели величание тем, кто общению с ними и дик­тату богоборцев предпочел гонения и мученическую кон­чину... И это наводит на мысль о гневных словах Спасите­ля: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что строите гробницы пророкам и украшаете памятники праведников, И говорите: «если бы мы были во дни отцов наших, то не были бы сообщниками их в пролитии крови пророков»; Таким образом вы сами против себя свидетельствуете, что вы сыновья тех, которые избили пророков» (Мф, 23,29-31). Во всю свою историю, начиная с 1927 года «сергиане» проявляли поразительную неспособность каяться. В этом они превосходят даже своих покровителей большевиков, те во время съездов и пленумов частенько объявляли ошибоч­ными собственные решения и своих предшественников критиковать не стеснялись. В Московской Патриархии ни­когда ничего подобного не наблюдалось. Ни на одном из их «соборов» не упоминалось ни о рабском подчинении пала­чам России, ни о предательстве в отношении новомучени­ков, ни о лжи, которая десятилетиями звучала с амвонов... «Сергиане» искренне убеждены, что в их истории всегда всё было и хорошо и правильно. А между тем способность каяться есть то, без чего человек вообще не может стать членом Церкви. Святой Иоанн Предтеча начал свою про­поведь со слов: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Не­бесное.» (Мф, 3,2), это повторил и Господь Иисус Христос, когда Сам стал проповедовать (Мф, 4,17). Святитель Иоанн Златоуст в свое время предложил такое определение: «Хри­стианин — это человек кающийся.» А поскольку «сергиа­не» каяться не умеют и не хотят, вывод может быть только один: Московская Патриархия являет собою лжецерковь.

В заключение я хочу сказать несколько слов об «Основах социальной концепции РПЦ» — ещё одном документе, ко­торый был принят на «юбилейном соборе». У этого про­странного текста довольно длинная история. По решению глаголемого священного синода в октябре 1996 года была создана рабочая группа для подготовки «проекта социаль­ной доктрины», а в июне 2000 года на симпозиуме «Цер­ковь и общество» глаголемый митрополит Кирилл Смолен­ский предал этот проект гласности. В самой Патриархии нашлись деятели, которые ещё до «юбилейного собора» подвергли предлагаемую «концепцию» довольно жесткой критике. Так газета «Радонеж» в N 12-13 за этот год поместила большую статью протоиерея Владислава Свешнико­ва, где перечислены дефекты этого документа. Приведу две цитаты из публикации «Радонежа»: «В тексте довольно много бесспорного, но много и того, что взывает по мень­шей мере к дискуссионное™ (какая же тогда доктрина?), а то и несогласия и совершенного недоумения». «... нужен ли вообще такой документ? Учитывая то, что он содер­жит претензию иметь доктринальный, вероучительный характер, можно ответить вполне определенно: безуслов­но нет». Как и следовало ожидать, здравые голоса «сергианским священноначалием» услышаны не были, и упо­мянутая «доктрина» на «юбилейном соборе» была при­нята опять-таки единогласно.

В номере 9-10 (сентябрь-октябрь 2000 г) бюллетень «Вертоградъ-Информ» опубликовал превосходную статью Алек­сея Муравьева «Размышления о социальной концепции РПЦ МП, принятой на архиерейском соборе 2000 года». Автор точно указывает главную причину, по которой этот доку­мент появился на свет: «... как таковое понятие социально­го учения выкристаллизовалось в ориентированном на мир и на жизнь в нем католическом и протестантском богосло­вии. Принимая порою гротескные формы, вроде «теологии освобождения» или феминистской теологии, оно продол­жало укореняться в сознании современного «евро-христиа-нина», становясь важным способом и формой экуменичес­кого сотрудничества в рамках ВСЦ и за их пределами. Имен­но экуменическая вовлеченность заставила экуменические церковные сообщества искать способов «завести» нечто по­добное и на восточной почве. Именно тогда, когда процес­сы глобализации и интеграции в новый мировой порядок достигли некоей грани, в недрах ОВЦС МП стала разраба­тываться новая социальная доктрина, как некое подобие ка­толической ("чтоб и у нас все было не хуже, чем у людей")».

И как тут не вспомнить некое предостережение, которое ещё в XIX веке прозвучало из уст замечательного русского поэта и духовного писателя А. С. Хомякова? В своей работе «Сущность западного христианства» он писал: «Есть какая-то глубокая фальшь в союзе религии с социальными тре­волнениями; стыдно становится за Церковь, до того низко упавшую, что она уже не совестится рекомендовать себя правительствам и народам, словно наёмная дружина, вы­торговывающая себе за усердную службу денежную плату, покровительство или почет. Что богач требует себе обеспе­чения для своих устриц и трюфелей, что бедняку хотелось бы вместо черствого хлеба несколько лучшей пищи — все это естественно и даже, может быть вполне справедливо в обоих случаях, особенно в последнем; но разрешение это­го рода задач — дело разума, а не веры. Когда Церковь вме­шивается в толки о булках и устрицах и начинает выстав­лять напоказ большую или меньшую свою способность разрешать этого рода вопросы, думая этим засвидетельство­вать присутствие Духа Божьего в своем лоне, она теряет всякое право на доверие людей».

 

Протоиерей Михаил Ардов

Ноябрь 2000 г.