Архиепископ Нафанаил (Львов)
КАФОЛИЧНОСТЬ

Что такое кафоличность? Насколько важно для христианина решить этот вопрос, показывают слова “Исповедания веры святителя Афанасия Великого”, высоко почитаемого во всем христианском мире.

Это исповедание говорит: „Иже хощетъ спастися, прежде всех подобаетъ ему держати каоолическую веру, ея же, аще кто целы и непорочны не соблюдетъ, кроме всякаго недоумения, во веки погибнет".

Слово кафолический на славянский язык переведено было святыми и богодухновенньши нашими первоучителями Кириллом и Мефодием словом соборный. Это показывает. что они, в полном согласии с пониманием всей Православной Церкви, вкладывали в это слово какой-то иной смысл, нежели тот. который ему обычно придает современный Запад, толкуя слово кафолический, как всеобщий, всемирный.

Однако, и понятие соборный требует разъяснения.

Что такое собор, что такое соборность?

Для правильного разумения этого слова, нам надо оглянуться на самое начало тварного мира и подняться к вершинам богословия.

Бог раскрывается перед нами не как единица-монада, но как множественность, троичность во единстве: Бог Отец, Бог Сын, Бог Дух Святый, но не три бога, а Один Бог, Три Личности, но Единое Существо.

Чем обеспечивается это единство Триех Личностей Божиих?

Полной и совершенной любовью Одного Лица к Другому и полной совершенной истинностию Лиц Божиих, отсутствием какой-либо неправды, неподлинности в Святой Троице.

Это и есть истинный, исконный образ кафоличности, соборности, как и именует св. Церковь Пресвятую Троицу: Предвечный, Божественный, Троический Собор.

Такое соборное — кафолическое бытие является источником величайшей абсолютной радости и блаженства. Поэтому, по неизреченной Своей благости. Бог захотел, чтобы этой бесконечной радостью и блаженством наслаждался не Он Один, но, чтобы радость бытия разделили с Ним и другие существа, которые и сотворил Он способными к этому: сначала ангельский собор, потом и человеческий род.

Но не мог Бог сотворить второго Бога” потому что не может быть второго Абсолюта, и не может Абсолют быть созданным. Потому сотворил Бог существа не абсолютные, но стремящиеся к абсолютному чрез все большее и большее приближение к Нему, чрез все большее и большее постижение Бога и соединение с Ним. Таково именно состояние ангелов и тех людей, которые унаследуют Царство Небесное, как сказал святитель Василий Великий: “я тварь, но получил задание стать Богом”.

Радость и блаженство их не абсолютны, но все больше и больше увеличиваются все большим и большим их возрастанием в любви к Богу, в приближении к Нему и, следовательно, в приобщенности к Его радости и блаженству. Следовательно, у Бога радость — состояние, а у ангелов и блаженных человеков — процесс, но процесс бесконечный, ибо бесконечно велика божественная радость, к которой они все более приобщаются.

При том, процесс этот не индивидуален. Ангелы — соборны — кафоличны. Каждый ангел является личностью, но все вместе они составляют один нераздельный собор, подобный Троическому, Божественному Собору.

Из этого ангельского собора выпал тот ангел, который не захотел постигать Божества, приобщаться к Нему, но свободной волей избрал противоположный путь: не к Богу, а от Бога, самоутвердился, и тем себя и всех последовавших за ним обрек на отъединенное существование, лишенное всякой радости, ибо они отторглись от источника радости — Бога.

К соборному существованию был призван и человек. Святой Василий Великий пишет: “Монахи изглаждают в себе грех праотца Адама, возобновляют первобытную доброту, потому что у людей не было бы ни разделений, ни раздоров, ни войн, если бы грех не рассек естества. Монахи суть точные подражатели Спасителю и Его житию по плоти. Ибо, как Спаситель составил лик учеников, даже и Себя сделал общим для апостолов, так и сии. Они — соревнуют жизни ангелов, подобно им во всей строгости соблюдая общность. Они-то предвосхищают блага обетованного царства, в доброхотном житии и общении представляя точное подражание тамошнему жительству и состоянию. Они-то ясно показали жизни человеческой, сколько благ доставило Спасителево вочеловечение, потому что расторгнутое и на тысячи частей рассеянное единство человеческое, по мере сил своих, они снова приводят в единение с самим собой и с Богом. Ибо это главное в спасительном домостроительстве: во плоти привести человеческое естество в единение с самим собою и со Спасителем и, истребив лукавое рассечение, восстановить первобытное единство, подобно тому, как лучший врач целительными средствами вновь связывает тело, расторгнутое на многие части” (Василий Вел. гл. XVIII, “Подвижнические уставы”).

Следовательно, по Божиему замыслу, люди должны были быть не отъединенными друг от друга единицами —монадами — индивидуумами, а личностями, соединенными друг с другом единосущием, т. е„ чтобы обладая каждый своими индивидуальными особыми свойствами, жили люди жизнью общей, а не раздельной.

Этот замысел Божий был нарушен грехом: человеческое существо оказалось рассеченным на мельчайшие части — индивидуальности, тем, что человек противопоставил свою волю воле Божией.

Но грех человека не был самопроизвольным — полным грехом. Потому и искривление человеческого существа в грехе не было полным. Первоначальная, исконная соборность человеческого рода, его древняя кафоличность осталась в виде следов в человеческих душах. И все доброе, все истинно ценное, что есть в до-христиапском и во вне-христианском мире, имеет свои корни в этой древней первоначальной, искривленной, но не уничтоженной соборности — кафоличности человеческого рода.

Человек живет не только личной индивидуальной жизнью. Разорвано, неполно, но он ощущает в себе возможностьи и другого существования — соборного. Мы знаем чувство сострадания, ведомое всем людям умение выйти из себя, поставить себя на место другого, сочувствовать ему в горести или в радости. Это осколки древнего умения человека жить не только в себе, но и в другом, так же. как и в себе. Мы имеем способность понимать другого, т. е. проникаться мыслями других людей, иногда настолько, что эти мысли становятся как бы нашими собственными. Главным же, драгоценнейшим остатком древней первоначальной соборности человеческой является присущая всем людям способность любить. Любовь выводит человека из бессмысленной отъединенности, таящей в себе муку, и частично, поскольку наша любовь не цельна, возвращает ему древнюю радость соборного существования.

Научное и художественное творчество от самых примитивных проявлений его и до самых высоких, также коренится в первоначальной соборности, ибо поскольку научное творчество есть стремление к постижению истины, а художество — к постижению и проявлению красоты, постольку они являются остатками исконного процесса, к которому призван человек — к постижению Полноты, Истины и Красоты — Бога. И радость, которую несет научное и художественное творчество, является осколком, отображением той радости, к которой по замыслу Творца был искони призван человек, но которой он лишился грехом.

Все эти осколки нашей соборности очень слабы, бессильны в нас, в корне подточенные древним грехопадением наших праотцев.

Насколько бессильны эти естественные чувства, знает каждый, кто внимательно проверял свои настроения. Например: как долго, при самом мучительном страдании самых близких людей, может человек действительно искренне всею душою сострадать этим близким людям, не отвлекаться от их страданий своими интересами и попечениями?

Возвращение к полноте соборности — кафолической жизни, к человеческой единосущности невозможно для только естественных сил человека. Поэтому-то и бессильны все древние и новые попытки построить естественную мораль: даже самые любящие, самоотверженные люди в конечном итоге предпочтут свои интересы интересам других. Веления самоутверждения, самости в падшем человеке более сильны, чем отблески попранной соборности.

А между тем, только соборность дает возможность спасения, т. е., возвращения на путь постепенного приближения к Богу, па путь радости. А отъединение в себе самом таит муку.

И вот, для возвращения человечеству соборности, Бог сходит на землю.

Все люди физически и душевно все свои свойства получают от своих родителей. В каждом из нас по естеству нет ничего такого, чего бы не было бы или в отце или в матери, или в одном из предков, т. е, опять таки потенциально или в отце или в матери. Следовательно, вся полнота всех наших свойств физических и душевных была включена в Адаме — родоначальнике всего человеческого рода. И значит, раз впал в грехопадение он, впал бы в тот же грех на его месте и каждый другой человек, не имеющий в себе ничего, чего не было бы в Адаме.

И потому для спасения человечества нужно было, чтобы произошло нечто новое, независимое от Адама. Это и был Сын Божий, принявший, однако, на Себя все Адамово наследие, всю полноту человеческой личности. Как человеческая Личность, Он подвергся всем искушениям греха, но, в противоположность Адаму, устоял, не поддался власти темной силы, не противопоставил Своей воли воле Божией, остался безгрешным. После того, учил Он людей Своему совершенному Закону, принял на Себя все их грехи, пострадал, умер, и так как был безгрешен, смерть не имела над Ним власти, ад не мог вынести Его в нем пребывания. Он воскрес.

Но все это оставалось личным свойством Иисуса Христа, а всеблагой воле Его надо было распространить эти добрые свойства — безгрешность, победоносность над грехом и диаволом, неподчиненпость смерти, торжество над адом — на весь человеческий род.

Как совершает это Господь?

Он новотворит новое Существо — Церковь.

Грех рассек человеческое единосущие, и потому грешный человек не может стать единосущным другому человеку, только малые отблески древней единосущности остались в человеческом роде, но безгрешный человек может стать единосущным другим людям.

И вот, безгрешный человек — Иисус Христос, становится единосущным тем людям, которые присоединяются к Нему и становятся безгрешными, благодаря тому что Он взял на Себя наши грехи.

Это таинство соединения со Христом совершается через Крещение.

Однако, то, что Христос берет на Себя наши грехи, совсем не значит, что мы можем совершать грехи и оставаться безгрешными. Нет, насильно Господь никого к Себе не привлекает, потому что любовь и общение с Богом в любви требует прежде всего свободы. И всякий раз, когда человек свободно совершает грех, т. е., по собственной воле выбирает зло, а не добро, т. е., хочет быть не со Христом — Источником и Полнотою всякого добра, а с чем-то иным, т. е., со злом, — человек отделяет себя от Христа, но снова может вернуться ко Христу через покаяние. Потому в таинстве покаяния и читает священник: “примири и соедини его святей Твоей Церкви о Христе Иисусе, Господе нашем”. Получая в покаянии снова безгрешность, человек соединяется со Христом в таинстве святого Причащения.

Итак, Церковь есть новое существо — человеческий Собор, возглавляемый Христом, подлинный организм, в котором Он есть Глава, а все члены единосущны Ему и друг другу, представляя множество во единстве — подобие превечного Божиего Троичного Собора.

Вот что такое соборность — кафоличность.

Что же значит кафолическая вера, которую св. Афанасий ставит непременным условием спасения?

Это та вера, которая исповедуется всем этим Собором единосущных Христу и друг другу личностей, среди которого пребывает и Дух Святый, научающий эти личности истине. В эту соборность входят совершенно одинаково все умершие и живые, т. е., по настоящему все живые, кафолически, т. е., правильно верующие христиане, и все они одинаково, каждый за свою веру, ответственны, потому что верить иначе, чем верят все остальные, входящие в Собор, это значит отъединять себя от Собора и противополагать свою волю, свое разумение — воле и разумению всего Собора, возглавляемого Христом и одушевляемого Святым Духом,

Право верить принадлежит одинаково всем, но верить. как и жить, надо в единении со всем Собором, со всею Церковью, ни в чем не противополагая себя Ей. Быть в единении, не значит растворяться в безличии, потому что каждый человек есть неповторимая личность, индивидуальное неповторимое отображение Божества, с лишь ему принадлежащими, никогда и ни в ком неповторимыми свойствами, как неповторимы свойства Каждой Божественной Личности Святой Троицы. Каждый человек имеет свои, лишь ему присущий задачи в жизни, но осуществлять эти задачи он должен и может только в соборности, в единении, единосущии с прочими членами того же организма — Церкви.

Такова краткая схема кафоличности. О ней, кафоличности, о соборности человечества, о восстановлении грехом нарушеннаго единства всего человеческого рода молился Христос Спаситель наш в первосвященнической молитве пред крестными страданиями: “Отче Святый, соблюди их во имя Твое, тех, которых Ты МНЕ дал, чтобы они были едино, какъ и Мы” (Ин. XVIII, 12) и “молю о верующихъ в Меня по слову их: да будут все едино, какъ Ты, Отче, во Мне, и Я въ Тебе, так и они да будутъ въ Нас едино” (Ин. XVII, 20). Т. е., Христос молился об установлении Церкви, человеческого Собора, подобного Предвечному Троическому Собору, ибо к богоподобию мы призваны от момента самого создания нашего.