ПОТОМСТВО НОЯ

И благословилъ Бог Ноя и сыновъ его, и сказалъ имъ: плодитесь и размножайтесь и наполняйте землю, и обладайте ею. Да страшатся и да трепещутъ васъ все звери земные, и все птицы небесныя, и все, что движется на земле и все рыбы морския. Въ ваши руки отданы они".

Снова повторяет Господь заповедь, данную людям еще в раю. Но теперь Он прибавляет еще нечто отличное. Господь говорит: „да страшатся и да трепещут вас все звери земные. В раю было сказано только: „обладайте, владычествуйте над всеми зверями". А здесь, при изменившихся отношениях между человеком — венцом творения, из-за греха не выполнившим своего предназначения, и прочей тварью, восставшей на него за это, вместо прежнего спокойного дружественного обладания дается человеку в руки орудия страха.

И добавляет Господь: „Все движущееся, что живет, будет вам в пищу". Здесь человеку дается благословение на питание мясной пищей.

Это первоначально не входило в Божий план о чело веке. По Божиему плану не животные, а растения должны были осмысливать свое существование, создавая пищу для человека. Человек должен был питаться лучшими частями растений: их плодами, клубнями, семена ми. Животные должны были быть слугами человека, участниками его занятий. Согрешивший человек все это нарушил, разорвалась его связь с животным миром, пони мание им мира животного и дружеское сотрудничество с ним животных.

Вместо покорности человеку и сотрудничества с ним, более сильные животныя нападали на людей, более мелкие всячески вредили им. Человек проникся страхом перед животными, враждой к ним, вступил в борьбу с животным миром. После Потопа отношения меняются. Человек приобретает власть над животными. Теперь животные будут бояться человека. Они будут бежать от него. Но не порвется ли при этом всякая связь между человечеством и животным миром? Не окажутся ли они разделенными на два стана” ничего общего между собой не имеющих?

Чтобы преодолеть такое отчуждение, Господь и дает человеку разрешение питаться животной пищей — мясом.

Вместо господствующих в раю светлых дружественных и бескорыстных отношений с животными, вместо мучительных и противоестественных отношений страха людей перед животными, вводятся теперь, увы, основывающиеся на низменных в соответствии с пониженным после грехопадения нравственным состоянием людей, новые его отношения с животным миром: человечество начинает видеть в животных объекты питания.

Можно догадываться, что человек начал питаться животной пищей гораздо раньше, в допотопный период своего существования. Так по крайней мере подсказывают нам данныя доисторической археологии, свидетель ствующие, что неандертальский человек, в котором мы, быть может, можем узнать черты предпотопного челове ка, был пожирателем мяса по преимуществу. Но тогда это было человеческое своеволие, а теперь на такое питание дается людям благословение Божие, и мы знаем, что впоследствии Господь чудесно посылал пророку Своему для питания “хлеб и мясо по утру, и хлеб и мясо по вечеру” (3 Цар. 17,6). И Сам Сын Божий ел “рыбы печены часть и от пчел сот” (Лк. 24, 42). И святое апостольское правило 51-е постановляет: “Аще кто... удаляется от мяса не ради подвига воздержания, но по причине гнушения, или да исправится, или да будет извержен”. И Церковь, так высоко ставящая пост, не одобряет вегетарианства.

Разница между своевольным мясоядением допотопного человека и Богом разрешенного питания мясом человека после Потопа бросится в глаза при малейшем углублении рассмотрения. Там была ожесточенная вражда между человеком и зверем: ужас перед хищниками и без жалостно безоглядное убийство травоядных для съедения. Здесь, пусть и корыстное, но заботливое приглядывание к животному миру. Открылась возможность приручения животного мира и забот о нем.

Все светлые, добрые отношения человека и животных: дружба с собакой, привязанность коней, забота пастыря о волах, овцах и козах, охрана животного мира, которая так развилась сейчас, но которая существовала и гораздо раньше, — все это имеет свои корни не только в заповеди Божией, данной людям в раю, но и в этом новом Его благословении послепотопному человечеству.

„И сказалъ Бог Ною и сынамъ его съ нимъ: вот Я поставлю заветъ Мой съ вами и съ потомствомъ ва-шимъ... что не будетъ более истреблена всякая плоть водами потопа... вотъ знамение завета, который Я поставляю между Мною и между вами... Я полагаю радугу Мою въ облаке, чтобы она была знаменемъ вечнаго Моего завета между Мною и между землею".

Неужели же до этого не было радуги? — спросит нас скептический критик. Без сомнения, была. Господь не творит ее заново. Это противоречило бы библейскому определению длящегося и тогда и ныне седьмого дня, как дня, когда почил Господь от дел Своих. Но до того радуга была простым физическим явлением, ничего собой не свидетельствующим, как фатоморгана, как северное сияние и пр. А с этого момента она приобрела значение на поминания завета между Богом и людьми и всем миром. И блаженны люди с чувством благоговения и радости смотрящие на это прекрасное природное явление.

„Ной началъ возделывать землю и насадилъ виноградникъ. И выпил онъ вина, и опьянелъ, и лежалъ обнаженнымъ въ шатре своемъ".

Английский богослов священник Т. К. Чейн, профес сор Оксфордского университета, говоря об этом месте Библии, всерьез высказывает мнение, что очевидно в Библии находятся два повествования о двух разных Ноях,ибо свидетельство Библии, что “Ной был человек праведный и непорочный. Ной ходил перед Богом” и приводимое тут свидетельство, что он выпил вина — несовместимы. Мы можем только улыбнуться на такое, типично англо-саксонское, наивное суждение, для которого не приличие является худшим преступлением, чем грех. Греха тут не было: Ной еще не знал опьяняющих свойств вина. А то, что более всего шокирует английского богослова, что вообще праведник мог пить “опьяняющий напиток”, смешно для каждого, сколько-нибудь знакомого с народами Средиземноморской культуры, у которых вино, обычно слабое, является не роскошью, не излишеством, а ежедневной необходимостью. Недаром Господь наш Свое святейшее Таинство устанавливает под видом хлеба и вина, как наиболее естественных для человека продуктов питания. Недаром праведный отец Иоанн Кронштадтский говорит, что для сего святого Таинства Господь выбрал наиболее приемлемые для человека вещества — хлеб и вино.

„Я уваделъ Хамъ наготу отца своего и вышедши разсказалъ двумъ братъямъ своимъ. Симъ же и Иафетъ взяли одежду свою и положивъ ее на плечи свои, пошли задомъ и покрыли наготу отца своего. Лица ихъ были обращены назадъ, и они не видели наготы отца своего".

Только что совершился отбор человечества, только что было оно очищено от испорченности водами Потопа, и только лучшее в нем было сбережено для дальнейшей истории. И вот, в первом же поколении этих сбереженных Богом лучших людей нарождается новый отврати тельный вид греха, нарождается хамство — издевательство сына над отцом, низшего над высшим, издевательство наглое и бесстыдное.

Ной, пробудившись от сна, и узнав О поведении своих детей, проклял Хама в потомстве его и благословил Сима и Иафета. С этим событием связано первое расовое деление человечества.