ГРЕХОПАДЕНИЕ

"И насадилъ Господь Бог рай въ Едеме на востоке и поместилъ тамъ человека, которого создалъ"(Быт-2.8).

Призванный к богоподобному, равноангельному житию и непрестанному богообщению ко все большему и большему постижению Бога и богоуподоблению, чело век не должен был отвлекаться от этой бесконечно важнейшей, чем что-либо иное в мире цели каким-либо попечением о себе в созданном Богом мире. Поэтому растения, почерпая соки из земли и воздуха, выполняли за него работу по превращению безжизненного неорганического вещества в органическое вещество, способное к участию в жизненных процессах; животные служили человеку, покорно подчиняясь его воле. Человек неотвлекаемо мог быть занят богообщением.

Господь дает человеку заповедь: „отъ всякого дерева въ саду ты будешь есть, а отъ дерева познанния добра и зла не ешь отъ него" (Быт. 16,17).

Как и в каждом Божием акте, в этой первой заповеди Божией человеку есть очень много значений, много граней.

Осуществляется реально свобода человека: человек свободен, он может послушаться и может не послушаться. Никакого стража, вроде последующего архангела с мечем огненным, не стояло у древа познания добра и зла.

Этой заповедью должен человек воспитываться, возрастать в любви к Богу. Человек, как и ангелы, был создан Богом для блаженной радостной жизни. Блаженную жизнь дает жизнь в любви. Человек и был создан для жизни в любви к Богу и к единосущным с ним существам, т. е. к другим людям, прежде всего: Адам в любви к той, кто была сотворена духом одновременно с ним, как иное лицо единого существа, а телом создана из ребра его: а Ева к своему духовному сверстнику и телесному источнику.

Но любовь, как только теоретическое признание, как простая констатация факта — бесплодна и неподвижна, не развивается, более того, она замирает. Любовь требует своего проявления. И наиболее прямым, естественным проявлением любви является выполнение воли любимого. Поэтому в выполнении воли Божией: „от древа познания добра и зла не ешь" должна была вырастать и развиваться любовь Адама и Евы к Богу, должна была укрепляться их воля, совершенствоваться вся их душевная организация.

Церковь отвергает издревле распространенные домыслы о том, что под вкушением плода с запретного дре ва надо понимать что-то иное, в частности плотское соединение Адама и Евы. Это соединение явилось позднее, после грехопадения, и само по себе к нему никакого отношения не имеет.

Первым людям, детски неопытным, простым и примитивным, более неопытным, чем современные дети, ибо дети, не имея личного опыта, имеют опыт наследственный, отсутствовавший у Адама и Евы, этим первым людям, мудрым благодаря благодатному общению с Богом, но совершенно препростым лично, заповедь должна была быть дана крайне простая. Такую и дает Бог: от всех дерев ешьте, а от одного не ешьте. В этой заповеди мы легко узнаем одну из простейших, для всех людей доступнейших, и одну из самых основных заповедей церковных, древнюю как сама Церковь, и столь нагло попираемую столь многими ныне — заповедь о посте.

Почему запрещенное древо называется древом познания добра и зла? Потому что человек вышел из рук Божиих, как творение доброе зело, в котором нет ни йоты зла, и следовательно не может он знать добро и зло. Вкушением же запрещенного плода войдет в него зло, и он станет различать между ним и своим исконным Богом в него вложенным, добром. А Бог не хотел, чтобы Его, Им любимое, творение знало зло. Как родители в старых хороших крепких семьях старались как можно дольше сохранить детей в незнании самых злых, самых гнусных сторон жизни, так этого же хочет Бог для Своего земного любимого чада.

Совершенно бесплодно строить догадки о том, как сложилась бы судьба человека, если бы в мире в это время не было бы уже инициатора зла, падшего духа, отвергшего Бога и все качества Божий. Одушевляемый всем противоположным Богу и Его свойствам, т. е. вместо любви — ненавистью, вместо благожелания — зложеланием, диавол — сатана — дракон, „змей древний, называемый диаволом и сатаною" (Откр. XII, 9 и XX, 2) не мог не постараться склонить новые творения Божий — людей к тому же восстанию против Бога и к неповиновению Ему, какое осуществил он сам и к какому привлек множество вместе с ним падших духов.

Св. Василий Великий так говорит об этом: „Диавол, видя, что сам низвергнут из Ангелов, не мог равнодушно смотреть, как земнородный чрез преуспеяние возвышается до ангельского достоинства" (Беседы — 9, “О том, что Бог не виновник зла”).

И сказал змей жене: „подлинно ли сказалъ Бое: не ешъте ни отъ какого дерева въ раю?"

Восставший против Правды, отец лжи, не может говорить правды. Диавол — клеветник, он клевещет в пер вых же словах, которые слышит от него человек. Он знает, что Бог позволил людям есть со всех деревьев, кроме одного. Эту заповедь об единственном дереве клеветнически хочет диавол представить как запрещение Богом есть со всех деревьев. Вместе с тем, клевета построена так, что при поверхностном рассмотрении не бросается в глаза. Недостаточно вдумчиво читающие Библию люди часто не сразу замечают, где клевета в этих словах диавола. В этом древнем приеме сатаны мы легко узнаем и сов ременные приемы его клеветы, как в государственных масштабах различных современных антирелигиозных и антихристианских сил, так и в собственной душе при ропоте на Бога или при клевете на ближних в гневе. Это

липшее свидетельство отсутствия у Божиего врага творческого разнообразия и одинаковости его приемов по соблазнению людей в течение многих тысячелетий.

И сказала жена змею: „плоды съ деревъ мы можемъ есть. Только плодовъ съ дерева, которое среди рая, сказалъ Бое: не ешьте и не прикасайтесь къ нимъ, чтобъ вамъ не умереть ".

Самым тем, что она вступает въ беседу со змеем, не смотря на то, что услыхала от него клевету на Бога, показывает Ева, что любовь к Богу не разожглась в ней, не развилась, не выросла. И в ответе она явно поддается на обман змея: она тоже несколько клевещет на Бога, преувеличивает его требование, не верно передает Его заповедь. Бог не говорил: „не прикасайтесь къ нимъ". Быть может, если бы Ева с совершенной точностью и правдивостью передала бы Божий слова, диавол бежал бы от нее, ибо он не только ненавидит, но и не может вынести абсолютной правды Божиих слов. Искривленную же по луправду он выдерживает и продолжает клеветать.

„ И сказалъ змей жене: “нетъ, не умрете, но знаешь Бое, что въ день, въ который вы вкусите ихъ, откроются глаза ваши, и вы будете, какъ боги, знающие добро и зло”".

Клевета эта тонкая и многозначительная. Бог сотворил людей богоподобными и для постепенного в любви к Нему все большего и большего уподобления Ему, как учит св. Василий Великий: „мы — тварь, но призваны стать богами по благодати".

Впоследствии Сын Божий сойдет на землю, чтобы обожить человека, как многократно говорят о том церковные песнопения. „Бог стал человеком, чтобы человек стал богом". Если диавол не знал этого плана Божия в отношении человека, ибо планов Божиих он не знает, то он мог о нем догадываться, так как таков же был план Бога и о нем, когда он был еще ангелом света, ведь ангелов тоже сотворил Бог для процесса богоуподобления. Поэтому сатана знал, что соблазн: „будете яко бози" действенен для человеческой души, для того и сотворенной. Но вместо богоуподобления в любви к Богу и в единении с Ним, диавол предлагает богоуподобление в бунте и не послушании Богу.

„И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глазъ, и вожделенно, потому что даетъ знание".

Глубин духа человека, еще не испорченных грехом, диавол не знает, но поверхностные душевные движения, связанные с нейтральной по существу, могущей быть равно направленной к добру или ко злу, телесной природой, ему вполне ведомы. И их, как и все, что у него есть в распоряжении, мобилизует он в этот решительный миг соблазна, повторяя потом свой прием соблазнения миллионы миллионов раз над всеми человеческими существами во всей многовековой многопечальной человеческой истории. „Похоть плоти, похоть очесъ, гордость житейская" — именуют свв. отцы, знающие человеческую природу, это тройное искушение, примененное на заре веков диаволом в отношении нашей праматери.

„ И взяла плодовъ его и ела, и дала также мужу своему, и онъ елъ". — Совершилась космическая катастрофа, но как просто и внешне незаметно. Не загремели громы, не задрожали небеса, не всколыхнулись горы ничто внешне не реагировало на страшную катастрофу, нарушившую все мироздание, весь Божий план о созданном Им мире.

Но ведь грехопадение каждого человека является по существу такой же катастрофой, такой же трагедией, и каждый из нас на собственном опыте знает, как внешне просто и незначительно совершаются эти катастрофы. Если бы мы нуждались в подтверждении достоверности божественной правды каждого слова священного Божиего Откровения, то эта простота и внешняя неприметность в описании катастрофы грехопадения первых людей была бы одним из лучших, разительнейших ручательств того, что тут пред нами — не миф. Мифотворчество человека не могло бы так описать это событие.

„И открылись глаза у нихъ обоихъ, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясание".

„И услышали голосъ Господа Бога, ходящаго въ раю,… и скрылся Адам и жена его отъ лица Господа Бога между деревьями рая".

Яд падения сразу же многогранно сказывается в Адаме и Еве. Богообщение до тех пор было главным радостным содержанием их жизни, все заполнявшим. Для него они были сотворены, оно являлось источником величайшего блаженства, ибо оно включало в себя все после дующие чистые наслаждения человека: и наслаждения художественные, потому что Бог — Полнота Красоты; и радость, которую мы испытываем, когда видим торжествующим правое дело, потому что Бог — Полнота Правды и Справедливости; и радости научного творчества, которое есть изучение законов природы, Законодавцем ко торой является Бог. И вот тут, при явлении Бога после грехопадения, впервые Адам и Ева всеми силами стараются избежать богообщения. „И скрылся Адамъ и жена его". Для согрешивших людей, уподобляющихся уже не Богу, а Его врагу, с которым только что пред тем вступи ли они в общение, богообщение становится нестерпимо мучительным.

И сразу же потеряли они присущее им прежде знание Бога. До падения они знали Бога внутренним сознанием своей богоподобной души и знанием в общении духа к Духу, знанием не фиксированным, неоформленным и по тому тотчас же утрачиваемым, как только утрачивается общение. Грехом же прервано было общение и нарушено богоподобно: в Боге нет греха, в человеке он появился. Поэтому человек перестал знать Бога. Это сразу же вид но из того, что Адам и Ева забыли о Божием вездесущии и всеведении. Они наивно попытались спрятаться от Все видящего Ока „между деревьями". В этом неверном представлении о Боге с первых же моментов грехопадения — зерно всех последующих лжеучений — идолопоклонства и ересей, ибо все они являются в существе тем же самым: приписыванием Богу несуществующих у Него качеств или отнятием от Бога присущего Ему.

„И воззвалъ Господь къ Адаму и сказалъ ему:— где ты?"

Господь оказывает величайшее отеческое снисхождение к греховному неразумию людей. Он не торопится их обличать. С деликатнейшей заботливостью Он хочет призвать их к покаянию. Он не обнаруживает детски наивного убежища согрешивших людей, но призывает их совершить акт признания вины, зовет человека по имени.

Адам говорит: „голосъ Твой я услышалъ въ раю и убоялся, потому что я наг, и скрылся".

Первый малый-малый признак малого и косного по ворота к лучшему в Адаме можно увидеть в том, что он ответил на Божий призыв, не затаился в своем укрытии. Но и это малое свое улучшение он сейчас же портит по пыткой обмануть Бога: „убоялся потому что наг".

Господь ждет, но человек не признается в своем грехе, не исповедует его, не кается в нем, между тем это было бы так легко и просто. Какую глубоко человече скую, знакомую нам и по собственному опыту и по опыту с другими людьми, тонкую драму в скупых немногих словах рисует тут перед нами святая Библия.

„И сказалъ Бое: кто сказалъ тебе, что ты наг? Не елъ ли ты съ дерева, съ которого Я запретилъ тебе есть?"

Адам не приносит исповеди, не выражает покаяния. Снисхождение Божие идет еще дальше. Как заботливейший духовник в отношении неумело кающегося грешника, Бог Сам произносит за Адама его вину, называет его грех, оставляя самому согрешившему сказать только краткое покаянное „да". Дальше и дальше идет Чадолюбивый Отец навстречу блудному сыну.

Но прибавляя к уже совершенным грехам попрания любви Божией в заповеди его, попытки сокрыться от Бога, обмануть Его, Адам совершает еще один грех уже не только против Бога, но и против несчастной сообщницы его преступления, единосущной ему его супруги. „Жена, которую Ты мне далъ, она дала мне отъ дерева, и я елъ ".

Нагромождая преступление на преступление, Адам этими словами разрывает связь любви — залог единосущия между собой и Евой, и углубляет бунт против Бога, стремясь переложить и на Него часть вины за свое преступление: "жена, которую Ты далъ мне".

Господь оставляет тогда Адама, чтобы не умножать излишне его грехи и обращается к Еве, Доселе Он не обращался к ней, потому что, связанные единосущием, они с Адамом представляли собою единство, и обращаться к одному из них было то же, что обращаться к обоим. Но возложением вины на жену Адам разорвал это единство, может быть Ева одна покается.

„Исказалъ Бое жене: что ты это наделала?"

Но и Ева продолжает ту же линию поведения, что и Адам.

„Жена сказала: змей обольстилъ меня, и я ела..."

Змея — дракона древнего, именуемого диаволом, клеветником — обольстителем, обольщающим всю вселенную (Откр. XII, 9), Господь не спрашивает ничего. Ни одного действия, ни одного слова не совершает и не говорит Господь понапрасну. А говорить с клеветником тщетно: на его покаяние нет надежды.

Не спрашивая его ни о чем. Господь возлагает на него проклятие, которое заканчивается страшным для диавола и радостным ободряющим для тяжело согрешивших, по не безнадежных, людей обещанием: „вражду по ложу между тобою и между женою, и между семенемъ твоимъ и между семенемъ ея, оно будетъ поражать тебя въ голову, а ты будешь жалить его въ пяту", или более выразительно в славянской вариации, переведенной с греческого 70 толковников (Септуагинты) перевода: „той сотретъ главу твою".

Эти слова Божий, которыми тотчас же после грехопадения давалась надежда согрешившим людям. Церковь называет первоевангелием, протоевангелием, первой благой вестью.

„И выслалъ Господь Бог Адама изъ сада Едемскаго, чтобы возделывать землю, изъ которой онъ взять, и изгналъ Адама".

Изгнание Богом согрешивших людей, как и все акты Божий, является действием многогранным. На одну из причин прямо указывает Библия: „какъ бы непростеръ онъ руки своей и не взялъ отъ дерева жизни и не сталъ бы жить вечно". Пребывание в раю связано с вкушением от древа жизни, с отступлением смерти, с вечностью жизни. Между тем, для согрешивших людей с испорчен ной природой, такая вечная жизнь в длящемся греховном состоянии и в постоянном из-за него отчуждении от Бога, являлась бы воистину адским существованием, источником безысходной тоски и муки. Согрешивших людей надо было удалить из рая для их собственного блага.

Райское состояние было связано с богообщением. Между тем, по душевному закону, который мы особенно ярко наблюдаем у провинившихся перец родителями детей, общение, которое ранее было источником величайшего и совершеннейшего блаженства, с момента грехопадения стало источником нестерпимого страдания. Ребенок, чувствующий свою вину перед родителями, ни за что не останется в одной комнате с ними. Согрешившие люди уже пытались скрыться от Бога „между деревьями рая". Из жалости их надо было удалить из Едема.

Больше того: на примере детей, чувствующих свою вину пред родителями и терзающихся ею, мы знаем, как душевредно позволять им эту тягость преодолеть нераскаянно, как тогда согрешивший ребенок падает нравственно значительно ниже, приобретая наглость, дерзость в грехе, бесстыдство перед оскорбляемыми родителями. От этого дальнейшего падения, которое можно предотвратить или покаянием или изгнанием. Господь,

после того, как покаяние, бывшее в воле людей, не насту пило, избавляет тем, что в Его воле — изгнанием.

Далее: изгнание является осуществлением Божиего исконного плана о человеке, которого Господь сотворил в противоположность неизменным ангелам, существом, подверженным непрестанным изменениям. Об этом св. Василий Великий замечает: „Мы — люди, из всех разумных существ подлежим ежедневным и ежечасным изменениям и превращениям. Мы не бываем тождественными сами с собою ни по телу, ни по душевному расположению. Напротив того, тело наше непрестанно течет и рассеевается, находится в непрестанном движении и превращении... Нет мгновения, в которое бы человек не изменялся" (Беседа на псалом 44). Изменяется весь человек, и телесный и душевный его состав, но зависит это изменение не от внутреннего состава человека — духовного, и потому подобно ангельскому неудобь применяемого, а от внешнего, телесного, теснейшим образом связанного со временем и потому, как и время, непрестанно текущего. И уже телесный состав, будучи теснейше связанным с духовным составом в единой личности человеческой, меняет и духовный состав. Но на внешнее телесное естество человека особенно большое влияние способны оказать внешние перемены. Поэтому, чтобы вывести человека из греховного мучительного тупика после грехопадения, надо было подвергнуть его резкой внешней перемене, и по этой причине также, как и по преждеперечисленным, он изгоняется из рая.

Перед изгнанием дает Господь Адаму заповедь отру де: „въ поте лица твоего будешь есть хлебъ, доколе не возвратишься, въ землю, изъ которой ты взять". И эта заповедь Божия, как и большинство актов Божиих, очень многогранна. В ней и наказание за грех и лекарство от него.

В раю люди были освобождены от всех трудов и по печении, связанных с их телесной природой, право возглавляемая ими внешняя природа послушно выполняла за них всю работу по питанию и обслуживанию их, видя, ощущая в этом свое предназначение, будучи этой службой человеку связанной с Богом, с жизнью Божествен ной. И человеку, пока он оставался праведным, была нравственно необходима такая свобода от трудов и попечении, чтобы иметь возможность непрестанного Богообщения.

Но с того момента, когда человек нарушил свой долг перед Богом, природа возмутилась против него. Нарушив долг перед Богом, он нарушил и свой долг перед ней, в значительной мере перестав быть связью между внешним миром и Богом. Растения и животные перестали с этого момента свободно и беспопечительно со стороны человека выполнять службу ему.

И сам человек, прежде нуждавшийся во всегда свободном времени для Богообщения, с момента прекращения общения с Богом стал нуждаться в том, чтобы заполнить свое время. Без такого заполнения времени, жизнь стала бы непереносимой для него в удалении от Бога. Когда душа наша мучается, единственным бальзамом является труд.

И по этой причине, изгоняя из рая. Господь дает человеку заповедь о труде.